Георгий Раушенбах

Легенды о табачной фабрике Штаф

Табачная фабрика Штаф[1], основанная 6 декабря 1828 г. – одно из самых известных предприятий Саратова «немецкого происхождения». Сменив хозяев, но не изменив своего назначения, она сохранилась до сего дня.

 Есть несколько версий истории появления фабрики, некоторые из них содержат элементы мифа.

В Википедии и Викиванде предлагается такая история:

«Братья Кондратий и Михаил Штаф основали табачную фабрику в Саратове в 1828 году. Изначально фабрика была рассчитана на удовлетворение потребностей располагавшегося в Саратове гусарского полка. В связи с этим и табачная продукция была дорогой и хорошего качества. Однако буквально через несколько лет гусарский полк из Саратова был переведён и у фабрики возникли проблемы со сбытом. Дорогая продукция фабрики не пользовалась спросом местного населения.

Проблема была решена за счёт использования местного сырья. В начале XIX века такая отрасль сельского хозяйства, как выращивание табака, в Поволжье отсутствовала. Фактически начинателями табаководства и выступили братья Штаф: из импортных семян изначально был засажен табаком небольшой участок. В течение нескольких лет количество семян было значительно увеличено, что позволило засадить небольшую плантацию. А уже к середине 1830-х годов поволжские земли полностью покрывали потребности местной табачной промышленности в сырье».

Роль Кондратия (Конрада) и Михаила Штафов как пионеров табаководства в Поволжье, мягко говоря, преувеличена. На самом деле табаководство развивалось в колониях с 1768 г. Достаточно свериться с размещенной на сайте Wolgadeutsche статьей ТАБАКОВОДСТВО В НЕМЕЦКИХ КОЛОНИЯХ НИЖНЕГО ПОВОЛЖЬЯ XVIII-XX ВВ. (http://wolgadeutsche.net/sarepta/tabakowodstwo.pdf):

«В начале XIX века табаководство в колониях Саратовской и Самарской губерниях переживало новый подъем, собиралось от 40 до 77.689 тыс. пудов и более табака. Под посевами было занято 6 тыс. десятин земли. В 1825 г. продано 126.654 пуда на 260.485 руб. В 1827 г. колонисты продали 166.723 пуда на 300.759 рублей».

Однако это утверждение – Легенда № 1 - еще встретится нам в других источниках.

На сайте «Тобакко-Ревю» А. Дмитриев и А. Марков излагают историю более подробно:

«… Кондратий Штаф, внук одного из немецких колонистов, приехавших в Поволжье по приглашению Екатерины II, основал в Саратове первую табачную фабрику. Можно сказать, что косвенное начало положила тому его родная бабушка. Она рано осталась без мужа, а потому, не имея возможности заниматься традиционным для немецких колонистов ремеслом - выращиванием пшеницы, открыла собственную лавку. В 1807 году сын Николай превращает заведение в первый в городе магазин колониальных товаров, где торгует чаем, сахаром, дорогими винами, табаком - словом, всем тем, что ранее саратовцы были вынуждены выписывать из столиц. В 1818 году старший сын Николая Кондратий переносит колониальную торговлю в дом своей жены на углу улиц Московская и Соборная, где позже была открыта табачная фабрика. В этом же году Кондратий записывается в саратовские купцы. Обстоятельства открытия Кондратием Штафом табачной фабрики интересны и по-своему драматичны. В 1820 году в Саратов был переведен гусарский полк. Будучи искушенными потребителями, гусары предъявили к местным магазинам трудновыполнимые требования. Особый спрос имели дорогой табак и сигары, доставка которых из далеких краев была делом дорогостоящим и неудобным - транспорт в те времена оставлял желать лучшего. Тогда Кондратий Штаф вместе с братом Михаилом и решили открыть свою фабрику. Они побывали в Петербурге, ознакомились с производством, отыскали мастера, купили машины для резки табака и выписали в Саратов некоторое количество американского табака сорта "вакштав"».

Отметим в этой части повествования ряд интересных деталей: вдова, открывшая в Саратове лавку, которую ее сын Николай в 1807 г. преобразует в магазин колониальных товаров; внук Кондратий, получивший в приданое дом на углу Московской и Соборной улиц и записавшийся в 1818 г. в саратовские купцы, а десятью годами позже открывший фабрику в этом же доме. До этого момента рассказ почти не вызывает сомнений, разве что американского сорта «вакштав» не существует, под этим именем в Россию поставлялась продукция от английского табачного фабриканта Wagstaff (см. http://ru-etymology.livejournal.com/1378629.html). Несколько удивляет предприимчивость вдовы Марии Штаф, колонистки села Борегард, сумевшей открыть лавку в Саратове. Поскольку в переписи 1798 г. Марии Штаф уже нет, приходится заключить, что саратовская лавка возникла никак не позднее 1790-х гг. Но послушаем дальше:

«Фабрика открылась 6 декабря 1828 года. Да вот незадача - к великому огорчению братьев, тут же случилось одно обстоятельство, едва не погубившее всё дело: гусарский полк неожиданно покинул Саратов. Соответственно, предприятие лишилось своего главного потребителя. Делу помог случай. К саратовскому губернатору князю Голицину приехал его брат, служивший в то время послом России в Соединенных Штатах. Побывав на фабрике Штафа, он посоветовал ее хозяину выращивать табак "на месте" и пообещал прислать семена, что и сделал после своего возвращения в Филадельфию. Правда, семян г-н Голицын прислал немного, но Штаф руки не сложил, а последовал примеру Робинзона Крузо - посадил семена в цветочные горшки. Хороший уход дал богатый урожай. Так продолжалось два года, а затем семена, которых стало уже вполне достаточно для посадки в поле, были высажены в Заволжье, после чего и дали фабрике необходимое сырье. Так было положено начало табаководству на юго-востоке России».

Здесь повторяется Легенда № 1, дополненная любопытными деталями – саратовский губернатор князь Голицын, его брат, также Голицын, посол в США, посылка с семенами из далекой Америки. Непонятно, почему именно уход, а не прибытие гусар вынудил Штафа заняться табаководством, как перебивалась без сырья несколько лет фабрика, но это уж придирки с моей стороны.

Неизвестный автор сайта «В отпуск» добавляет штрихи к этой картине:

«Первое упоминание о фабрике приходится на 1828 год, когда потомок немецких колонистов Кондратий Штаф знакомится с табачным делом в Петербурге и закупает первые производственные машины. С лёгкой руки князя С.Б. Голицына, работающего в то время послом России в США, в Заволжье были привезены первые семена табака – «Вирджиния» и «Мэрилэнд». Гусарский полк, расположившийся в Саратове, был первым потребителем дорогого и качественного табака, выращенного в губернии»
(http://www.votpusk.ru/country/dostoprim_info.asp?ID=9043#ixzz41eX3GzsX).

У посла появляются инициалы, сорта табака названы правильно. Легенда № 1 утверждается пером еще одного писателя. Но похоже, что здесь мы сталкиваемся с Легендой № 2: в интересующий нас отрезок времени, а точнее в 1828-1837 гг., послом (посланником) России в Северо-Американских Соединенных Штатах был барон Павел Алексеевич Криденер (Paul Alexander von Krüdener), посольство же находилось в Вашингтоне: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B5...

 https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B5...

 Среди дипломатов Российской империи Голицыны встречаются неоднократно – но в XVIII веке и отнюдь не в Америке. Может быть, князь был второстепенным сотрудником посольства, сведения о котором трудно найти дилетанту? Что нам вообще известно о князе С.Б. Голицыне? Ничего. Среди братьев князя Александра Борисовича Голицына, губернатора Саратова в 1826-1830 гг., нет ни одного с такими инициалами. Ни старший брат губернатора, Андрей Борисович, флигель-адъютант и известный масон, ни младший брат, виолончелист и композитор Николай Борисович (ему посвящены «голицынские» квартеты Бетховена) в дипломатической службе и заокеанских вояжах замечены не были.

Отметим еще один лейтмотив всех рассказов: фабрика создается ради гусарского полка, но полк внезапно покидает Саратов, и братья Штаф оказываются в бедственном   положении. Это Легенда № 3. В действительности, как сообщает историк И.Н. Плешаков, Иркутский гусарский полк вступил в Саратов в ноябре 1821 г. и через пять лет, в ноябре 1826 г. покинул город (http://magazines.russ.ru/volga21/2008/1/pl17.html). Действительно, прибытие в город и его окрестности многих десятков блестящих офицеров стимулировало торговлю Конрада Штафа, вина, табак и прочие колониальные товары стремительно раскупались. Но к открытию фабрики два года спустя ухода гусар это непосредственного отношения иметь, конечно, не могло.

А теперь посмотрим, что говорится в семейном предании, дошедшем до нас через Эдгара Штафа (внука Михаила Штафа) и хранящемся в архиве его сына, журналиста, кино- и телеоператора Юргена Штафа (Jürgen Stahf). Переводим его, стараясь сохранить стиль оригинала:

«…Вскоре Петер (первопоселенец, 1739-1771 – Г.Р.) умер, и овдовевшая Мальхе (Амалия – Г.Р.) с сыном Николаем оказались предоставленными самим себе, что в этой скудной местности неминуемо означало крайнюю нужду. Тогда предприимчивой Мальхе пришла в голову мысль открыть в Катариненштадте лавку и торговать всем, что нужно крестьянам. Это была очень хорошая мысль, потому что до тех пор крестьяне должны были все инструменты и инвентарь добывать в далеком Саратове или в Самаре. Крестьяне с благодарностью приняли столь выгодное им снабжение, а когда Николай подрос, он и сам мог уже отпускать товар и стал дельным помощником. Лавка была на окраине Катариненштадта, потому что аренда земли в центре была для Мальхе и ее сына слишком дорога.

Но вот случился в их судьбе перелом. Как-то зимним вечером, в непогоду, когда никто не отваживался из дому выйти, в их дверь постучали. Дом, в котором жили Мальхе с Николаем, был самым последним на одной из улиц Катариненштадта. Мальхе подумалось, что кто-то мог заблудиться в эту леденящую вьюжную ночь, потому что тогда еще не был издан указ - во время ночного бурана звонить в колокола в помощь заблудившимся путникам и их кучерам. Как только Мальхе открыла дверь, вьюга влетела в комнату, засыпая ее снегом, и вошли три высоких русских офицера и кучер, закутанный в тулуп. Мужчины представились, это были генерал-губернатор Саратова и Киргизской Степи, заблудившийся со своей свитой, при нем его адъютант и комендант Саратова. Генерал-губернатор был князь Голицын. Мальхе быстренько поставила самовар, вскоре господа могли согреться горячим чаем. Заодно она приготовила и ужин для путников. Когда князь немножко оттаял в теплой комнате, он предложил Мальхе рассказать о своей судьбе, и та поведала все о переселении, нуждах и лишениях ее земляков. Князь выслушал ее с большим интересом и спросил, что выращивают крестьяне. Тут он узнал о голоде при плохом урожае. Тогда он сказал, что на степных почвах должен хорошо расти табак, и России не надо будет его ввозить. И прибавил князь: «Милая женщина, про табак я тебе не просто так сболтнул, я говорю серьезно».  Потом он поведал, что вскоре должен быть направлен посланником в Америку, там он сможет разузнать о сортах табака и способах их выращивать и тогда даст о себе знать. Мальхе, которой приходилось слышать уже много всяких обещаний, не поверила и этому. Однако через год прискакал на тройке царский курьер и привез пакет, за который Мальхе должна была расписаться. Помимо семян табака в пакете было подробное описание, как выращивать и обрабатывать растения. Мальхе передала семена самым надежным крестьянам, заключила договоры с ними, и через несколько лет расцвело доходное табачное хозяйство. В колониях Поволжья оно стало страховкой от периодических неурожаев зерновых. Николай, сын Петера и Мальхе, вырос предприимчивым крестьянином и весьма уважаемым в колониях купцом».

Этот рассказ по своей художественной силе оставляет далеко позади все предыдущие, зато к реальности отношения почти не имеет. Тут уж никакие концы с концами не сходятся. Ладно бы Легенда № 1, мы к ней притерпелись, но хронология! Судя по малолетству Николая (род. 13.03.1765), дело происходит в 1770-х гг. Но будущий губернатор родился в 1794 году...

Особенно замечательно, что авторство этой истории принадлежит Анне Елизавете Штаф (1821-1905), урожденной Асмус, жене основателя фабрики Михаила Штафа.  По всей видимости, она рассказывалась маленьким детишкам семьи Штаф длинными и ненастными зимними вечерами. В полной версии она содержит весь набор приключений и бедствий немецких колонистов, тут и плавание по бурному морю, и долгий путь на Волгу, жизнь в землянках, Mordinsel, набеги киргизов и прочая. В 30-х гг. XIX в. были опубликованы воспоминания первопоселенцев, прекрасный материал для хорошего рассказчика.

Что же общего во всех этих историях? Все-таки нет дыма без огня, попробуем просеять материал, отделяя зерна от плевел. Получаем рано овдовевшую Марию Штаф и ее лавку, саратовский магазин колониальных товаров Николая Штафа, купца Кондратия Штафа, дом на углу Московской и Соборной улиц, гусар, Голицыных и, конечно, саму фабрику. И табаководов Штаф – то ли Марию-Амалию, то ли Кондратия - сеющих американские семена. Остается вопрос: откуда взялись подробности создания фабрики, гуляющие в Интернете? Должен же быть какой-то первоисточник.

Найти его удалось с помощью И.Н. Плешакова, это брошюра «Страничка из истории промышленности юго-восточной России. Табачная фабрика А.К. Штаф в Саратове»   (Саратов, 1896). В РГБ отыскался экземпляр этого произведения, любознательный читатель может ознакомиться с ним ниже, в приложении к этой статье. Авторство, скорее всего, принадлежит внуку первооснователя фабрики Кондратию Александровичу (1871-1925).

События ранней фамильной истории содержат некоторые неточности в датах, что неудивительно: автор, не располагая первым томом Einwanderung in das Wolgagebiet  и другими книгами, вышедшими в наше время, основывался на документах и преданиях, сохранившихся в семейном архиве. Но эти неточности не меняют сути дела. Супругу первопоселенца Петера автор называет Амалией, хотя в дошедших до нас документах – списке Кульберга по рейсу № 14 (барк George) она записана Анной, в списке транспорта Ольденбурга и в переписи 1767 г. ее имя – Мария. Возможно, ее второе или третье имя было Амалия, на это указывает и рассказ Анны Елизаветы Штаф.  Овдовев в 1771 г., она на оставшиеся от мужа сбережения открыла лавочку для обслуживания односельчан. Автор не указывает ее местоположения, но уж это точно не Саратов и даже не Катариненштадт, будем считать, что Борегард.  Сообщается, что Николай с семьей перебрался в Катариненштадт, мать его при этом уже не упоминается. Николай, хорошо усвоивший уроки матери, к торговле насущными предметами крестьянского быта (в том числе «русским табаком») прибавляет зерноторговлю, завязывает деловые отношения с Нижним Новгородом, Рыбинском, Москвой. В начале XIX в. Николай едет в Петербург, видит там магазины колониальных товаров и решает открыть первый в Саратове такой магазин, а при нем ренсковый погреб. Располагался он в доме Рогачева на Московской улице. Параллельно с этой деятельностью он с помощью подросших сыновей Конрада и Михаила расширяет торговлю табаком (sic!) и хлебом. В 1818 г. Конрад-Кондратий женится на Екатерине Кайзер, отцу которой принадлежал дом на углу Московской и Соборной.

Дом Конрада Штафа до революции....

... и в наше время (обе фотографии с сайта www.oldsaratow.ru).

Видимо, дом составил приданое невесты, поскольку Кондратий тут же перенес в него магазин (очевидно, с согласия своего отца). В том же году Кондратий записывается в саратовское купечество; в списках саратовскому купечеству за разные годы, хранящихся в ГАСО, видим Кондрата Николаевича Штафа в числе купцов 2-й гильдии. Обороты магазина поначалу были весьма скромными, это явно не был основной источник благосостояния Штафов. Но дальше – дальше появляются гусары, раскупившие запасы и потребовавшие особо дорогих вин и табачных изделий. В виду медлительности доставки товара из столиц клиенты высказывали недовольство, и братья Штаф, унаследовав в 1828 г. отцовское дело, решили открыть табачную фабрику, чтобы производить табачные изделия на месте. В Петербурге они нашли мастера, купили на фабрике Линденау машины для резки табака, выписали партию табака «вакштав», и 6 декабря 1828 г. открыли фабрику, размещенную в подвале того самого дома на углу Московской и Соборной. Впоследствии Михаил развивал доставшееся от отца хлебное дело, а Кондратий сосредоточился на управлении табачной фабрикой и магазином.

Однако гусарский полк покидает Саратов, магазин остается без VIP-клиентуры. Братья в растерянности, не знают, что делать с фабрикой, но тут – счастливый случай: в 1829 г. к губернатору А.Б. Голицыну приезжает погостить его брат С.Б. Голицын, Российский посол в САСШ. С братьями Штаф он познакомился в качестве покупателя, узнал о бедственном положении фабрики и предложил выход: разводить табак на месте, пообещав выслать им по возвращению своему в Филадельфию транспорт семян американского табака. В следующем 1830 г. братья получили через Московское общество сельского хозяйства семена сортов мэриленд и виргинского. Семян было очень мало, но Кондратий засеял их в цветочные горшки, заставив оными весь дом, собрал урожай, снова посеял – и в 1832 г. семян уже было достаточно для засева нескольких мелких полевых плантаций. Так, пишет автор, было положено начало табаководства этих сортов (курсив мой – Г.Р.) в Самарской губернии. Сообщается, что в 1834 г. самарские плантации доставили фабрике 4787 пудов табака. Оговорившись о заслугах Кондратия в выращивании только двух сортов табака, автор уже на следующей странице пишет: «Таким образом, К. Штафом положено основание табаководства в нашем юговосточном крае» (с. 17).

Итак, источник Легенды № 1 найден: ее породила неосторожная фраза, находящаяся в очевидном противоречии со всем предыдущим рассказом. Удивляет объем урожая в 1834 г.: для этого надобно было  засеять около 50 десятин семенами, полученными с «нескольких мелких полевых плантаций» (средняя урожайность табака - 100 пудов с десятины).

Легенда № 3, как видим, происходит из того же источника. Понятно, что внук Кондратия Николаевича, родившийся спустя полвека после «гусарского бума» в торговых делах фирмы Штаф, мог что-то и перепутать. Рассказы о блестящих гусарах запомнились, остальное чуть-чуть домыслилось. Попробуем встать на место его деда: неужели успешный, опытный купец был настолько наивен, чтобы заводить фабрику ради нескольких десятков клиентов, которых приказ в любой момент мог направить куда угодно из Саратова? Не менее наивными братья Штаф выглядят и в 1829 году: если бы не загадочный князь С.Б. Голицын, они бы и не догадались, что табак можно культивировать «на месте», даром что сами торговали выращенным в Поволжье табаком.

Кстати о князе и Легенде № 2. О российском посланнике в САСШ мы писали выше, о братьях А.Б. Голицына тоже. Кто же гостил в 1829 г. у саратовского губернатора, кто прислал семена из далекой Америки? Прежде, чем искать ответы на эти вопросы, хотелось бы обратить внимание читателя на тот факт, что братья получили семена не с царским курьером, прискакавшим на тройке, и не почтовой бандеролью из Америки, а «через Московское общество сельского хозяйства». Председателем МОСХ в те годы был военный генерал-губернатор Москвы князь Д.В. Голицын.

* * *

В Центральном государственном архиве г. Москвы сохранились документы Императорского московского общества сельского хозяйства (фонд 419). Имеется «Дело о выписке из Америки табачных семян и доставлении оных к хозяевам, занимающимся возделыванием табаку в полуденных губерниях России» (д. 126). В самом начале видим таблицу рассылки семян в 1828-1829 гг, третья по счету запись – «В Саратов,  Гражданскому губернатору князю Голицыну для саратовских колоний и Сарепты». Откуда же взялись семена, какая судьба ждала их в Саратовской губернии?

Из сохранившейся в деле переписки вырисовывается следующая картина. Одной их ключевых фигур в деле добычи семян оказался протоиерей Яков Смирнов, находившийся в то время в Лондоне, надо полагать, в штате российского посольства. В середине 1827 г. некто из руководства МОСХ обратился к нему с просьбой о содействии (почему именно к нему? может быть, ввиду личного знакомства?), о. протоиерей подключил своего сына Ивана Смирнова, секретаря посольства, тот написал Поверенному в делах России в Вашингтоне барону Мальтицу[2]. Было это 9 июля 1827 г. Барон любезно согласился помочь, однако дело оказалось не самым простым: купить семена было не у кого, табачные плантаторы излишка семян не держали, торговлей семенами не занимались. Все же благодаря личным связям российским дипломатам в конце концов удалось достать некоторое количество семян пяти сортов табака с различных плантаций. В феврале 1828 г. от барона Мальтица получено было известие, что семена погружены на корабль и плывут в Англию, в середине марта пять запаянных жестянок с семенами были выпущены из лондонской таможни. О. Яков письмом от 15/27 марта сообщил, что Светлейший князь Ливен (Кристоф Генрих фон Ливен, 1774-1838, российский посол в Лондоне) распорядился отправить семена в Санкт-Петербург с курьером, дабы возможно было посадить их в этом же году.

Издержки по добыче семян (14 ф. ст. = 350 руб. ассигнациями) Императорское общество отнесло на свой счет. 26 апреля были отправлены первые партии семян пяти различным адресатам в южных губерниях; Саратов получил по 30 золотников сортов №№ 1 и 2, по 20 золотников сортов №№ 3 и 4 и лишь 7 золотников сорта № 5 – Виргинского от г-на Шевалье. Однако саратовские колонии при первоначальном дележе семян остались ни с чем: губернатор благоволил отдать половину семян Сарепте, а другую предложил гг. уездным предводителям дворянства. По счастью, гг. уездные предводители все как один от подарка отказались, полагая дело слишком обременительным (надо ведь было отчитаться о результате). Только тогда губернатор распорядился передать невостребованные саратовским дворянством семена Главному судье Конторы Опекунства иностранных для раздачи самым надежным табаководам из колонистов. Таким образом, саратовские колонисты оказались в наименее выигрышной ситуации, время для посева было почти упущено. Вдобавок градом побило часть всходов.

Но вот прошел год, и 18 ноября 1829 г. князь А.Б. Голицын пишет в МОСХ, что колонистами было собрано 80 пудов табака и получено достаточное количество семян для следующего сева. Главный судья Конторы прислал губернатору 15 пудов – по 3 пуда каждого сорта – для передачи в МОСХ в виде отчета о проделанной работе. Князь, апробировав урожай, нашел, что выращенный в колониях табак «ничуть не уступает настоящему», разумея настоящий американский табак из Америки. Князь сообщает вдобавок, что «знаменитый путешественник барон Гумбольдт совершенно его одобрил». В самом деле, Александр фон Гумбольдт в 1829 г. посетил Саратов, завершая свое путешествие по России – вот кто, оказывается, гостил у губернатора! Голицын заключает свое письмо настоятельной просьбой прислать руководство по выращиванию и обработке американского табака, по возможности, на немецком языке. Просьба эта была удовлетворена, в 1830 г. были высланы две книги немецких авторов.

А что же Сарепта? Сперва оттуда поступило пространное письмо о сложностях выращивания данных сортов в местных условиях и предпочтительности возделывания их в Крыму (куда, кстати сказать, также были отправлены семена). Наконец, в 1830 г. Сарепта прислала 10 фунтов из своего, по-видимому, не слишком обильного урожая.

Таким образом, саратовские колонисты действительно первыми представили Императорскому обществу весомые плоды своих трудов. К сожалению, имена наших героев в переписке не упоминаются, но мы можем считать, что основатели фабрики Штаф были в их числе. Не случайно семейное предание повествует о малом количестве семян и о тех трудах, которые предпринял Конрад для выращивания саженцев в домашних условиях. Теперь все становится на место: братья Штаф приняли решение устроить табачную фабрику не до того, как получили американские семена, а после. Правильнее сказать – одновременно. Летом 1828 г. они приступили к выращиванию американских сортов, съездили в Петербург и договорились о поставке оборудования, а в декабре открыли фабрику. Нельзя не удивляться смелости и предприимчивости наших предков.

В 1832 МОСХ направляет в Министерство финансов запрос о возможности выделения 5000 руб. ассигнациями для поощрения табаководов как почетными медалями, так и денежными премиями (ф. 419, оп. 1, д. 160). В следующем 1833 г. проект получает одобрение, и в декабре 1834 г. Общество принимает решение о премировании лучших табаководов. Не скоро делались тогда дела… В мае 1835 г. Президент МОСХ князь Д.В. Голицын шлет письмо «Саратовскому Купцу Кондратию Николаевичу Штафу» о награждении его серебряной медалью, «которая при сем препровождается» (л. 20). Награда нашла героя.

Эта медаль была присуждена К. Штафу, как пишет его внук, автор уже упоминавшейся брошюры, за качество табачных изделий его фабрики. До этого в 1834 г. ему с Высочайшего соизволения была пожалована золотая медаль с надписью «За полезное»[3] с правом ношения на анненской ленте. Как сообщила нам И.А. Сабельфельд, в фонде Первого департамента министерства государственных имуществ, находящемся в Российском государственном историческом архиве (Санкт-Петербург) есть дело 1118 «По представлению Конторы Саратовских иностранных поселенцев о награждении золотой медалью колониста колонии Екатеринштадт, саратовского 3-й гильдии купца К. Штафа, за успехи в разведении и обработке американского табака, выписанного при содействии Московского общества сельского хозяйства из Филадельфии и Вашингтона». Помимо этого в XIX в. Штафы еще трижды удостаивались серебряных медалей, один раз – золотой.

Конрад Штаф был не единственным пионером выращивания американских сортов табака. В 1837 г., например, серебряной медали МОСХ был удостоен саратовский купец Карл Витман, владелец хлопчато-бумажной и табачной фабрик. В том же году наград удостоились табаководы из Таврической губернии (с характерными немецкими фамилиями). Однако заслуги Штафов были велики не только в разведении табака, но и в широком внедрении передовых методов его культивирования, равно как и в производстве табачных изделий. Видимо, поэтому уже в XX веке, когда табачники Штафы сохранились лишь в истории, о них писали так:

«Der hiesige Tabaksbau wurde einigermaßen beeinflusst und unterstützt vom Departement für Landwirtschaft, von der Freiwilligen Ökonomischen Gesellschaft, vom Saratower Kontor der ausländischen Ansiedler und von einigen Privatpersonen, von denen in erster Reihe der Saratower Kaufmann Staff genannt werden muss…. Endlich verbreitete Staff unter den Kolonisten Samen des Maryländer Tabaks und erteilte die nötige Instruktionen, wie diese Tabaksorte behandelt werden muss. Der Einfluß Staffs auf die Verbreitung der Tabakbaues war ziemlich stark. Seine fachkundige und aktive Propaganda für diesen Landwirtschaftszweig, sein in großem betriebenen Handel mit örtlichen Tabaksorten und die Einführung der fabrikmäßigen Bearbeitung des Tabaks in Saratow übten einen großen und sehr günstigen Einfluss auf die Entwicklung des Tabaksbaues im Unteren Wolgagebiet, richtiger unter den Wolgakolonisten» (В. Сюрюкин, Табаководство в немецких колониях Поволжья, "Unsere Wirtschaft" 1924).

Фото предоставлено А. Идтом

На современной табачной фабрике есть мемориальный музей, посвященный ее истории. Побывавшая там недавно Н.Н. Гусева-Шмидт любезно передала сделанные ею снимки экспозиции:

Общий вид. Обстановка конца XIX – начала XX вв.

Стенд с портетами Штафов

Слева внизу – фото Юргена Штафа (http://www.rauschenbach.ru/ru/iogann-peter-shtaf-i-ego-potomki), побывавшего на фабрике в 2000 г. Вверху в центре фото с портрета Михаила Штафа, оригинал находится в доме Юргена:

Михаил Штаф (1796-1864)

Справа от него – фотопортрет последнего из Штафов-фабрикантов, Карла Августа Конрада-младшего:

Кондратий Александрович Штаф (1871-1925)

Благодарим всех, кто документами, фотографиями и советом помогал этому расследованию. Надеемся, что коллекция свидетельств об истории фабрики Штаф и о ее владельцах будет пополняться. Вернемся теперь к тому, с чего начинали – к легендам. Поистине нет дыма без огня: в каждой из них есть осколки подлинной истории. Гусары, Голицины, знатный гость  губернатора, посланник в Америке, царский курьер, посылка с семенами и даже руководство по выращиванию табака – все это было на самом деле! Другое дело, что факты малость передвинулись в хронологии и перепутались между собой. Теперь, когда восстановлена подлинная история фабрики Штаф, мы будем хранить и легенды на память себе и в поучение потомкам.

Примечания

[1] Мы будем именовать ее «фабрикой Штаф» согласно дореволюционным нормам склонения иностранных имен.

[2] Барон Франц фон Мальтиц (Johann Georg Friedrich Franz Freiherr v. Maltitz, 1794-1857) состоял на службе в дипломатической миссии российского царского двора в Карлсруе, Штутгарте, Берлине, Лондоне и, с 1821 по 1827 г., в Вашингтоне.

[3] Сейчас, вероятно,  написали бы «Курение убивает». Между прочим, Конрад и Михаил не курили.

08.04.2016 (в редакции от 27.10.2016)